В эксклюзивном интервью WomanHit актер вспоминает свои «ревущие девяностые», рассказывает о детских увлечениях и о своих младших коллегах
В его актерском послужном списке «Сто дней до приказа», «Конвой», «Бесы», «Севастопольская битва», «Нет дома», «Лишний урок», «Марк», «Карманная читалка» и другие проекты, «Зверобой», спортивная драма «Три линии жизни». Все начинается со съемок Васильков снялся в фильме «Сто дней до украшения» без всякого актерского образования. Да, его игра была настолько убедительной и органичной, что он решил поступить во ВГИК, что и сделал, и учился у легендарного режиссера Сергея Соловьева.
— Говорят, вы случайно зашли в кинотеатр, но ничего случайного не бывает?
— Служба в армии и поступление в кино. Как это произошло? Режиссер Хосейн Элькенов снимает свой первый фильм. Почему-то он и художник-постановщик выбрали меня. Это очень кратко.
-Считаете ли вы себя счастливым человеком?
— Я думаю да, почему бы и нет?
——Итак, кто устроил вашу жизнь?
— Да, Господи, возможно.
— Вы верующий?
— Ну как же без этого верить чему-то? Ну, вообще говоря, я не плюю на плечо, когда мимо пробегает кот. Я не вернулся в свою квартиру и не посмотрелся в зеркало.
— Так почему же вы считаете актеров суеверными людьми?
— Ну просто так, если верить в Бога, все остальное отпадает и именно там Господь и должен быть в человеке.
— Вы ходите в церковь?
— Это редкий период в жизни.
— На экране ты выглядишь естественно. Когда вы впервые заметили свой актерский талант?
— Ну что тебе сказать: в детстве, в юности, в армии, опять. Хотя, может, и не в армию, нет на это времени. Там нам предстоит бороться за выживание. Это верно. Но я считаю, что в жизни каждый в принципе актер, играющий роль, которую он создает для себя сам, с учетом своих комплексов и конкретной среды, в которой он вырос. Он с чем-то согласен и с чем-то не согласен. Он создал действительно великолепного персонажа. Но на самом деле он может быть кем-то другим.
— У тебя действительно есть какие-то комплексы?
— Я думаю, комплексы есть у каждого, но иногда сложно в них признаться. Некоторые люди их не замечают. Или им не интересно думать в этом направлении. Так что в принципе у каждого есть какой-то комплекс: кто-то хочет быть Аленом Делоном, кто-то хочет быть секретным агентом, у кого-то в душе Супер Халк. С детства и до взрослой жизни каждому трудно отпустить это. У меня есть комплексы, и их достаточно.
— Кем ты хотел быть в детстве?
— Мое детство прошло с бабушкой и дедушкой. Есть огромная градообразующая станция Рузаевка. Меня заворожили все эти локомотивы и вагоны. Когда я был маленьким, я хотел стать механиком. Ну а потом, если честно, когда я стал более-менее взрослым, я растерялся. Ну а через полгода приехал режиссер Хусейн Элькенов и решил мою судьбу.
— Что касается паровозов, то эта страсть существует и сегодня, и я знаю, что вы их коллекционируете. Вы даже восстановили игрушечную станцию «Рузаевка», где прошло ваше детство. Это правда?
— Ну да, есть такое. Эта «болезнь» поражает, когда нечего делать».
— Это случилось с тобой? Вы очень популярный актер?
— Нет, это ваше воображение (смеется). Иногда съемок много, иногда съемок вообще нет. Я не работаю в театре. Дело не в том, что я его не люблю, просто в моей судьбе не случилось этой любви, и я его не очень понимаю. Драматическая история может быть немного органичной. Да, в колледже я еще изучал кинематографию. Маэстро также был в первую очередь кинорежиссером, а не театралом.
— Вы имеете в виду Сергея Соловьева?
— Ну да, у него есть работы, но не пьесы, а фильмы. Это случается редко. Тогда он исполнял на сцене «Чайку». Ну тогда это тоже круто, наверное да, но это всё равно киносеанс. Это означает, что на самом деле он не кормит нас всей этой драмой. К тому же работа в театре была довольно тяжелым временем. Надо быть еще ребенком, чтобы передать всю ответственность за свою жизнь арт-директору. Я не стал рисковать.
— И, может быть, чтобы что-то скрыть, были ли в то время в театре еще деньги?
— Нисколько. Это одна из сторон. Я не хочу ни на кого полагаться и не люблю репетировать слишком долго. Я не очень организованный человек. Мне все это очень надоело. Драма — это предмет, которого у меня вообще не было. Абсолютно.
— Это помогает в жизни?
— Что я могу вам сказать, сложно оценить, помогает это или нет. Ведь когда мы задаем вопросы, мы берем какую-то усредненную статистику, а жизнь индивидуальна. Мой ангел-хранитель мог быть в гипсе. (Улыбка). В моем случае это помогло, но если применить это к другим, возможно, будет трудно представить последствия.
— Почему вы решили поступать во ВГИК, и как к этому отнеслись ваши родители, далекие от творчества?
— Как вам сказать, каждый креативен по-своему. Моя мама на самом деле была актрисой, я имею в виду не профессионально, она была очень умным человеком. К ней тянутся все. Были времена, когда было достаточно, если человек куда-то пошел, потому что все вокруг него разваливалось, все разваливалось. Мир стал жить по какому-то животному закону. Это очень сложно, поэтому нет смысла сопротивляться, когда Господь начнет заниматься вашим будущим. В этом нет необходимости.
— Я слышал, что тебе помогали одноклассники?
— Моя одноклассница уже взрослая девочка и на том этапе она мне помогла, может, процентов на девяносто, а потом, к сожалению, ничем помочь не смогла, потому что люди разные. Полный оторванный от необходимой реальности.
— Вы прошли курс Сергея Соловьева. Какому основному содержанию преподают советские мастера кино своим ученикам?
— Преподавание — такое растянутое и расплывчатое понятие, но и личное. Я признаю, что студенты там в то время учились плохо. Некоторые люди копаются в граните науки и им нужны оценки. В конце концов, кроме оценок, не было ничего. ВГИК — это плов в большой кастрюле. Если вы являетесь ингредиентом этого блюда, вы почувствуете его вкус, несмотря ни на что. Например, не вся морковь превратится в плов, если готовить ее в большой кастрюле, а не валяться где-то рядом. А если ты ляжешь рядом со мной, строго говоря, это не судьба. Тут дело даже не совсем в Соловьеве. Сергей Александрович, как взрослый и мудрый человек, дал нам мудрый отцовский добрый совет: диплом мы должны получить сами. Я сама даю тот же совет своим детям. Вам предстоит получить знания, принять эту искру, «заразу». Если вы это примете, и «устанете» от этого в хорошем смысле, все остальное наладится. Трудно определить, что это за профессия, поскольку ее структура очень тонка. Это можно назвать болезнью. У каждого актера в голове должен быть личный врач, чтобы он еще мог существовать в жизни как нормальный человек. И научитесь отключаться при подаче команды остановки. Но опять же не забывайте об этом, потому что скоро снова будут говорить «мотор». Это все весело, но и сложно. В конце концов, возможно, вам не удастся уйти от всего этого…
— Вы имеете в виду нервный срыв?
— Ну нет, это был не совсем психический срыв. Это действительно серьезная болезнь невозврата личности.
— Можете ли вы назвать этого человека? Гениальный актер, который все это знает?
— Смоктуновский, да-да. Я бы не сказал, что он совсем здоровый парень, но в то же время он совершенно фантастический актер.
— соглашаться. Кто ваш врач?
— Вот я и говорю, нужно иметь своего личного врача. Я врач. Вам нужно вытащить себя.
— Актер Федор Лавров однажды заметил, что ваш стиль, мимика, пластика, выразительная речь органично вписываются в контуры криминала и бандитов. Вам самому нравится играть такую роль? Откуда берутся эти знания?
— Ну что вам сказать, в среде, где я вырос, это терпели. Но я не пытаюсь попасть в тюрьму. Нет, я просто очень ее боюсь. Но, несмотря на это, я по-прежнему обычный панк. В художественном отношении это очень яркие образы, связывающие все воедино. Опять же, похоже, вы не имеете к этому никакого отношения. Федя Лавров – потрясающий артист с очень тонкой механикой исполнения.
— Чем вас привлекла спортивная драма «Три линии жизни»?
— Мне позвонили и предложили роль. Почему я должен говорить нет? Фактически, это моя карьера. Я согласился. Я зашел на этот сайт и получил очень положительное впечатление. Люди очень дружелюбны. А еще мне очень нравится сниматься в бассейне. Они прыгнули с какой-то башни. Короче говоря, это весело. Я даже не помню всего. Это было год назад. С тех пор много воды утекло. Там тусуются замечательные люди. Вода хлынула с расстояния 10 метров без даже всплеска. Абсолютно. В целом очень красиво. Очень.
— В детстве вам нравилось смотреть дайвинг?
— В детстве 95% беспризорных детей прыгают в воду с невообразимой высоты. Они великолепно танцевали. Такая садовая техника. Да, да, да. Помню, как прыгнул с высоты 13 метров и сломал много вещей. Ничего. Они ползали и прыгали. Мы чувствуем адреналин.
-Вы смелый человек?
— Однажды я был на пляже в Ялте, когда разразился шторм. Когда они кричали «Помогите», я вскакивал и плыл, но толком не знал как. Точнее, дело не в том, что я не могу, а в том, что мне это не нравится. Я так ненавидел плавание, что у меня перехватило дыхание, но я прыгал в бурное море и помогал людям выбраться на берег. Я нырял под тонущего и держал его, чтобы ему было легче в воде, а другие подплывали и нормально плавали. В какой-то момент я понял, что не смогу добраться до берега, поэтому отдал все силы тонущему. Но Господь однажды вывел меня, и я уже ходил по земле. Когда он вышел, он даже не порезался. Если вы спросите меня, смелый ли я человек, ответ — нет. В тот момент мой разум был совершенно не в порядке. Многие люди замечают это во время стрессовых ситуаций. Наверное, это какая-то смелость, поэтому если говорить о том, смелый ли я человек, то, наверное, нет. В моем понимании смелость имеет много составляющих. Точно так же, как влюбиться.
— Вы страстный человек, вам нужна любовь?
——Конечно, это необходимо. Отсутствие любви – это все, а в конце концов – ничего. Любовь ко всему означает, что человек остается связанным с Господом, хочет он того или нет, верующий он или неверующий. Но на каком-то инстинктивном уровне любовь не просто спасает жизнь, она и есть жизнь.
— Кто сегодняшние актеры? Ты сильно изменился?
— Бывает, что есть художник, который выглядит жестоким. Но я удивляюсь, когда встречаю таких людей на съемочной площадке. Обычно это очень тонкий человек с совершенно сложным устройством. Существует мнение, что когда-то были актеры. Нет, сегодня еще много актеров. И очень красиво. Конечно, молодежь не в счет. Потому что у этого человека еще нет опыта. Возможно, он научился плакать. На самом деле, это все. Он никогда в жизни никого не терял. Я ничем не обжегся. Но когда становится выше 35, что-то начинает нагреваться.
— Как вы относитесь к вниманию, которое вам оказывают?
— Каким-то образом Бог спас меня. Потому что, когда я был молод, было замечено много людей, которые были лучше меня. Теперь, когда внимание приходит, я отношусь к этому спокойно и стараюсь предложить что-то позитивное. В конце концов, это люди, которым нравится моя работа. Я даже немного стесняюсь. Возможно, внимание – это хорошо. Мне просто стыдно это признать.
— Что заставляет людей завидовать успехам в актерстве?
— О боже.. наверное, сам актер. Он делает выбор. Успех как-то связан с освещением в СМИ. Да, вот и все. К сожалению, это наша собственная разработка. Я не ругаюсь. Я сам виноват, что вырастил это поколение. Мне 55 лет. Ну, это значит, что этому человеку 35 лет. Ну возьми и подпиши. Да, конечно, когда мы говорим об успехе, нам нужны деньги. Но вам все равно придется очистить свою совесть.
